Пожары на Байкале можно было предвидеть и предотвратить. Для этого следовало всего лишь всерьез отнестись к предупреждениям ученых об изменении климата в России.
Байкал продолжает гореть. Несмотря данные 14 августа обещания министра МЧС Владимира Пучкова справиться с пожарами в течение трех дней, 24 августа площадь горения в этот день составила 145 тыс. гектаров. Сколько сгорело (и сгорит) всего – вопрос пока открытый.
Когда стало очевидно, что лесная и пожарная охрана не справляются с пожаром – сотни добровольцев пришли на помощь горящим лесам. Их глазам предстала жуткая картина. Вот свидетельство Ирины Коркиной, которыми она поделилась с порталом irk.ru
“Мы вернулись с тушения пожара в Ольхонском районе. Физически. Вернуться оттуда в полном смысле слова нельзя. В ушах лай убегающего от огня изюбря, в носу — проклятая гарь, в глазах все разнообразие тамошнего леса — пылающие гектары сосен, мертвые черные угли, покрывшие землю, с торчащими стволами, еще не занявшийся, но уже покинутый зверьми и насекомыми лес. А в подсознании — сегодняшний сон. Что пожар, остановленный нами вчера на кромке, — разошелся. Что изюбри лают, потому что горят заживо, что истерзанные сосны и елки со стоном валятся одна за другой, а теперь огонь пришел за тобой, спящим в наспех поставленной палатке”.
По оценке экспертов Гринпис, потушить тайгу уже невозможно до осенних дождей. Но можно ли было предвидеть пожарную катастрофу на Байкале? И, соответственно – защититься, подтянув заранее силы пожарной авиации, организовав воздушную разведку и тушение очагов пожаров, пока они не вышли из-под контроля?
При желании – да. Предвидеть байкальскую катастрофу было можно и нужно.
Дело в том, что количество пожаров в России постоянно увеличивается. Это – известный факт, и связан он с глобальным изменением климата, которое в России идет в 2,5 раза быстрее, чем в среднем в мире. Что это означает – москвичи могли наблюдать еще летом 2010 года. В своем Втором докладе Росгидромет еще в прошлом году предупреждал, что количество связанных с климатом стихийных бедствий удваивается каждые 15-20 лет. Еще интереснее – что на карте долгосрочного прогноза пожарной опасности в том же докладе район Байкала выделен темно-красным цветом:
Разумеется, это общая картина, на десятилетия вперед. Но и в ближайших предвестниках катастрофы недостатка не наблюдалось. С 2014 году уровень воды в озере начал падать, а берега покрылись слоем гниющих водорослей. В январе 2015 года министр природных ресурсов Сергей Донской озвучил основную причину байкальских проблем: климат. Точнее, катастрофическое маловодье, вызванное недостатком осадков. На Байкале было даже объявлено чрезвычайное положение – еще в начале 2015, когда пожаров не было и в помине. Но ведь недостаток осадков – сам по себе достойный повод, чтобы озаботиться возможностью пожаров. В сухой тайге достаточно одной спички или окурка, чтобы пожар охватил десятки гектаров.
Следующий «звонок» последовал весной этого года – в виде смертоносных пожаров, охвативших расположенные немного западнее Байкала Тыву и Хакасию, и затем распространившихся на огромную площадь. Погибли десятки человек, а предшествовавшую пожарам ситуацию губернатор Хакасии Виктор Зимин охарактеризовал вот как:
«… никогда не было такого затяжного периода– полтора месяца, когда ни дождя, ни снега. Все высохло – и аномальная температура плюс 30 градусов! Два процента влажности, как в Сахаре. И аномальный ветер за 30 метров в секунду»
Случайность? Но вот результат долговременных наблюдений метеорологов: с 1935 года среднегодовая температура в Хакасии выросла на 2,5 градуса, а в лежащей немного южнее Тыве – чуть ли не на четыре градуса.
В расположенной на берегах Байкала Бурятии (где пожары бушуют сейчас) рост температуры тоже составил 2,5 градуса. Поэтому жару и сушь в районе Байкала летом считать неожиданностью уж никак нельзя. Вот, например, карта температурных аномалий за июль. Найдите здесь Байкал – и поймете, почему пожаров этим летом там просто не могло не возникнуть.
Итак, у Правительства России, Минприроды и МЧС было более чем достаточно информации, чтобы предвидеть опасность масштабных пожаров в этом регионе.
Что же было сделано в реальности?
Министерство природных ресурсов (в чьем ведении находится большинство лесов) и правда думало о пожарах. В каком направлении работали умы министерства – можно понять из тех поправок, которые готовились к правилам противопожарной защиты лесов. Оказывается, чиновники Минприроды готовились пожары … не тушить «при отсутствии угрозы населенным пунктам и объектам экономики». . Сейчас на сайте МПР проекта этого дополнения к правилам тушения пожаров уже нет, но он сохранился, например, в базе Консультанта
В пояснительной записке утверждалось, что так получится лучше сосредоточить немногочисленные силы на защите от огня населенных пунктов и «объектов экономики». Подход сам по себе сомнительный. Но изменение климата сделало его по-настоящему убийственным. Дело в том, что в аномальных погодных условиях (жара, засуха, ветер) «безопасных» пожаров не бывает. Благодаря изменившемуся климату, любой очаг пожара способен распространиться на десятки километров в кратчайшее время и стать угрозой и экономике, и населенным пунктам. Иными словами, Минприроды отказывалось тушить очаги пожаров, когда это еще можно было сделать, а когда пожары начинали представлять ту самую «угрозу» – сделать что-либо стало уже невозможно.
Собственно, вся политика в области лесной охраны в России строится на игнорировании мнения российских же ученых. В то время, как ученые предупреждают о постоянно растущей опасности пожаров – на их предупреждение и предотвращение тратится все меньше сил и средств, а принятый в 2006 году новый Лесной кодекс рассматривается экспертами как юридическое оформление развала единой системы защиты лесов.
Поражение в битве с огнем на Байкале было запрограммировано – неспособностью и нежеланием разработать меры по защите лесов, хоть сколько-нибудь адекватные происходящим климатическим изменениям. Более того, как мы видим, умы чиновников работали в прямо противоположном направлении: вместо выявления очагов и превентивного тушения планировалось игнорировать проблему как можно дольше.
Безденежье? Но ведь почти половина бюджета России – средства, полученные от продажи нефти, газа и прочего ископаемого топлива. Нефть и газ принесли туда 7,48 трлн. руб. в минувшем году. Но ископаемое топливо – как раз то, что вызывает изменение климата. Сколько же бюджетных денег ушло на борьбу с лесными пожарами, которые спровоцированы изменением климата? В 2014 году это было около 6,9 млрд. руб – менее 0,1 % (ноль целых одна десятая процента) от суммы нефтегазовых доходов. Боюсь, эта цифра – 0,1% – как раз адекватна уровню осознания серьезности проблем изменения климата и зависимости экономики от нефти нынешним руководством России. Как и, впрочем, значительной частью российского общества.
Подписать петицию за восстановление лесной охраны в России